Мельница бизнес идей

Идеи Бизнеса, Идеи для мкраопятьтого бизнеса, Идеи домашнего Бизнеса Бизнес-Планы, Примеры, Образцы Бизнес-Планов Развитие Бизнеса Бизнес Публикации
Саморазвитие в Бизнесе. Воспитание Личности /
 

Почему ради средств необходимо много работать?

 

Трудно представить современное общество без средств. Используя средства мы можем приобрести нуженые нам предметы и удовлетвкричить все наши потребности. Любому человеку необходимы средства что бы обеспечивать семью или хотя бы себя самого. Поэтому перед нами нередко возникает заморочека: как заработать средства и как сделать так, что бы онне заканчивались? За всю исткричию население земли нашело несколько методов получения средств, а конкретно: отобрать, найти, получить в подарок, получить по наследству и заработать.

Итак, 1-ый метод: отобрать. В древнем мире главным был закон "Кто посильнее, тот и прав". Руководствуясь сиим законом мощный мог отобрать у слабенького то, что он желал. Обогащение таким методенном было всевсераспрогосударствено повсеместно. Но с развитием цивилизации возникли справедливые законы для охраны практическисти . С тех пор обогащение методом отбора стало уголовно наказуемо. Теперь, в современном мире практическисть защищает страда и зарабатывать методом отбора запрещено. Ведь лучше добывать средства на жизнь другими, честными методами чем провести часть практический жизни в изоляции от общества и близких для тебя людей.

Такой метод обогащения вряд ли для тебя подойдет, нельзя нередко обогащаться таким методом, ведь рада или поздно тебя изловят, посадят за сетку и заставят вернуть отобранное. Мало того, в неких государствах за кражу могут к тому же отрубьеть руки, потому этот вид заработка нам не подступайт.

Теперь разглядим последующий метод обогатиться: найти. Все мы в детстве, а может и в зрелом возрасте напрогуливалсяи на улице средства, время от времени это была даже не мелочь, а большие купюры. Или читали в книгах о том, как люди напрогуливалсяи клады. То есть получить средства таким методенном быть может, вот лишь минусы этого метода с лихвой перекрывают плюсы. Никто не гарантиринует для тебя что ты найдешь средства, ежели ты их и находишь то случается это чбыстрычайно изредка. И этих средств даже ежели ты их вариантно найдешь ясное дело что не хватит на то, что бы покрыть все твои расходы. Остается одна надежда - найти клад. Вот лишь шансов найти его чбыстрычайно и чбыстрычайно не достаточно. Профессиональные кладоискатели могут всю жизнь провести в поисках клада, но как досадно бы это не звучало так не найти его. Поэтому этот метод получения средств не эффективен.

Следующий метод: получить в подарок. Как и в случае с находками, этот метод не обеспечивает стабильного заработка. Если у тебя много родственников и друзей, то по праздникам они могут дасть для тебя приличную сумму. Но праздники ведь случаются не каждую недельку и даже не каждый месяц. Зато в ответ на доброту людей по отношению к для тебя, ты будешь дарить подарки и им. И быстрее вэтого сумма которую подарили для тебя не покроет расходов на подарки друзьям и родственникам, ведь это самые дорогие для тебя люди и ты не будешь дарить им что попало, верно?

Но можно сделать и так, что подарки для тебя будут дарить повсевременно. Например: ты работаешь чиновником и от тебя зависят судьбы других людей. Ты можешь им что то запретить, а можешь и разрешить. И тогда ты можешь оценить свое разрешение в некоторую валютную сумму, которую для тебя должны будут "дасть" что бы это разрешение получить. Но это уже взятка - уголовно наказуемое деяние и за это тебя посадят. Поэтому получение средств таким методенном отпадает.

Четвертый метод: наследство. Допустим, был у тебя родственник который за всю свою жизнь смог накопить приличное состояние и завещал его для тебя. Но в действительности этот метод получения средств слабо применим. Сколько у тебя есть таких родственников? Хорошо ежели есть хоть один и ежели он жив, то сколько лет ты можешь прождать наследства? И на какие средства ты все эти годы будешь жить?

К тому же, обычно у хоть какого пглазавшего родственника, кроме тебя есть и другие родственники о созданийовании каких ты можешь даже не подозревать до церемонии оглашения завещания. А чем больше родственников, тем больше и споров кому это наследство достается. Как правило повсевременно остаются недовольные. Многие родственники из-за наследства могут ругаться вместе до самой погибели, забыв о том что они - семья. Даже ежели ты будешь единственным наследником вряд ли ты сможешь уместно распорядиться таким подарком. Чем легче к для тебя средства припрогуливаются, тем легче с ними расставаться. И вряд ли этих средств хватит для тебя до конца твоих дней. Поэтому следует помыслить где бы добывать средства на нередкой базе.

Вот мы и подошли к единственно верному методу добывать средства это - работа. Работая ты применяешь на практике свои познания, тратишина своё время и силы, а в замен получаешь честно заработанные средства. Работа - это самый честный верный и надежный метод получения средств.

В меру собственных сил и быть можетстей работать могут все. Остается лишь этот процесс сделает лучшеь. Выобучайся на ту профессию, которая для тебя нравится, позже работай по данной профессии, ведь квалифицированный труд повсевременно оплачивается выше.

Постоянно дразумай, как ты можешь заработать больше, издержекив при всем этом меньше времени и сил. Ставь для себя цели по повышению заработка. Если ты наемный рабглазай, проси прибавку к зарплате. Если есть быть можетсть попоменять работу на более оплачиваемую - меняй. Стремись к лучшему: наилучшая работа, наилучшее положение в обществе, наилучшая зарплата.


А ежели ты смелый и несут ответственностьй человек, стоит помыслить о том, что бы организовать свой бизнес. Организация практическиго дела это несут ответственностьй и тяжкий процесс. Но все же лучше иметь хоть и маленький но свой бизнес, чем работать на кого-или другого.

 

От Автора: Джордж С. Клейсон

Во главе практическиго каравана гордо ехал Шарру Нада, торговец из Вавилона. Он любил великолепеную одежду, и на данный момент на нем было богатое неповткричимое платье. Он любил великолепеных лошадей и уверенно дернадавливался на практическим быстром арабском жеребце. Глядя на него, тяжело было представьть, что он уже в летах. И еще сложнее было заподозрить, что на душе у него нерасслабленно.
Дорога из Дамаска длинна, а небезугроз в пустыне подстерегает нене достаточно. Но не это тревожило его. Хотя арабские племена агрессивны и нередко грабят богатые караваны, он не боялся их нападения, потому что был окружен верными охранниками.
Тревога его была связана с юношей, который был на данный момент рядом с ним. Это был Хадан Гула, внук его давнего напарника Арада Гула, которому он был должен практически всем в практический жизни. Ему бы желалось сделать что-то неплохее для этого мальчика, но чем больше он дразумал об этом, тем сложнее казалась задача, позжеу что и сам он еще многого не знал.
Покосившись на кольца и серьги, сверкавшие на юноше, он поразмыслил: «Ему кажется, что побрякушки красят супругчину, и в то же время у него такое же супругественное лицо, как и у деда. Но его дед не носил таких пышноватых одежд. И все-же я пригласил его с собой, надеясь, что помогу встать на ноги, в индивидуальности опосля того, как варварски распорядился наследством его отец».
Хадан Гула прервал ход его мыслей: «Зачем ты наслишь не мало работаешь, гоняя свои караваны в такие дали? У тебя ведь совершенно нет времени наслаждаться жизнью».
Шарру Нада улыбнулся: «Наслаждаться жизнью? Как бы ты это делал, будь на моем месте?» — «Если бы я был так богат, как ты, я бы жил как принц. И не стал бы бродить по горячой пустыне. Я бы растрачивал шекели так же быстро, как они падают в мой кошелек. Я бы носил самые великолепеные платьица и редкие декорации. Вот такаяя жизнь мне по душе, ради этого стоит жить».
Оба рассмехались.
«Твой дед никогда не носил украшений, — не подразумав, произнес Шарру Нану и здесь же шутливо добавил: — А ты бы не оставил для себя времени на работу?» «Работа созданийует для рабов», — ответил Хадан Гула.
Шарру Нада закусил губу и ничего же не произнес, и так они ехали дескатьча, пока не достигли горного склона. За перевкраопятьтом их взглядам открылась зеленая толикина.
 «Видишь эту толикину? А вдалеке уже можно различить стенки Вавилона. Самая высокая башня — это Храм Ваала. Если зрение у тебя неплохее, ты сможешь разглядеть бесконечный огонь, который гкричит над его крестом». — «Так это и есть Вавилон? Я повсевременно клиноктал узреть этот город — самый богатый в мире. Вавилон, где мой дед начинал строить свое богатство. Если бы лишь он был жив! Мы бы так не мобучалсяи». — «Зачем все-таки желать, чтобы его душа оставалась на земле дольше положенного срока? Ты и твой отец многостью сможете продоересить его дело». — «Да что ты! Ни у кого из нас нет таланта. Мы с отцом не знаем секрета богатства».
Шарру Нада не ответил и направил практическиго жеребца вперед. За ними опослядовал караван, вздымав клубы бурой пыли. Вскоре они достигли королевского тракта и свернули на юг, где рашкураулись крестьяниновские поля.
Внивлекие Шарру Нада завлекли трое стариков, которые вспахивали поле. Они вдруг показались ему удивительно знакомыми. Как государствно! Не может такового быть, чтобы, проезжая мимо поля через 40 лет, человек увидел бы тех же пахарей. И все-же внутренний глас давал подсказку ему, что это конкретно те люди. Один из их нежесткой рукой дернадавливал плуг. Двое других упорно толкали быков, ударяя по ним древесными палками.
Как он завидовал сиим пахарям 40 годов назад! С какой удовлетворенностью согласился бы попоизменяться с ними местами! И как все поизменялось за эти годы. Оглянувшись назад, он с гордостью поглядел на свой караван породистых верблюдов и ослов, груженных драгоценным продуктом из Дамаска. Все это принаделенажине достаточно ему.
Он указал на пахарей: «Все пашут это поле, как и 40 годов назад». — «Почему ты дразумаешь, что это те же пахари?» — «Я их видел».
Воспоминания, быстро сменяя друг друга, проносились в его голове. Почему он не может похоронить прошедшее и жить в настоящем? И вдруг перед ним возникло улыбающееся лицо Арада Гула. Барьер, созданийовавший меж ним и меркантильным юношей, здесь же раствкричился.
Но как помочь этому юноше, увлеченному идеей великолепеной жизни? Работу можно предложить тем, кто желает работать, но никак не тем, кто считает себя выше работы? И все-же он должен сделать что-то в память об Араде Гула, при этом не вполсилы. Они с Арадом Гула привыкли ежели делать дело, то с многой отдачей. Так уж они были устроены.
План родился в один момент. И здесь же возникли возражения. Ведь придется пережить все поначалу, это будет жестоко, больно. Но, будучи приверженецом быстрых решений, он отмел в сторону все сопредставления и начал действовать.
«Тебе интересно знать, как твой уважаемый дед и я стали напарниками и добилсяи процветания?» — спросил он. «Почему бы для тебя просто не поведать мне, как ты делаешь золотые шекели? Это все, что мне надо», — возразил парень.
Шарру Нада проигнкричировал его ответ и продоересил:
«Мы начинали вместе с сиими пахарями. Я тогда был не старше тебя. Когда колонна пахарей, в какой шел и я, пропрогуливалсяа мимо поля, старик Мегиддо, который был прикован ко мне сзаду, посмехал. «Посмотри на этих лентяев. Тот пахарь, который толкает плуг, не делает никаких усилий, чтобы вогнать его поглубже, а погонщики совершенно не глядят за быками. Как же они могут рассчитывать на неплохий сбор опосля таковой пахоты?» — «Ты произнес, что Мегиддо был прикован к для тебя?» — опешил Хадан Гула. «Да, на шейках у нас были бронзовые ошейники, а длинноватой цепью мы были прикованы друг к другу. Следом за Мегиддо шел Забадо, вор, таскавший овец. Я знал его еще по Харуну. Замыкал цепь человек, которого мы прозвали Пиратом, позжеу что практическиго имени он нам не именовал. Мы считали, что он моряк, позжеу что на груди его красовалась морская татуировка. Колонна была построена так, чтобы узники шли шеренгой по четыре человека», — пояснял Шарру Нада. «Вы были скованы, как рабы?» — Хадан Гула не верил ушам своим. «Разве дед не говорил для тебя, что когда-то я был рабом?» — «Он нередко говкричил о для тебя, но ни разу даже не намекнул на это». — «Это был человек, который умел хранить чужие секреты. Тебе ведь я тоже могу доверять?» — Шарру Нада поглядел прямо в глаза юноши. «Ты можешь положиться на мое дескатьчание, но я поражен. Расскажи мне, как ты стал рабом».
Шарру Нада понадавливал плечами. «Это может слобучаться с хоть каким человеком. Игорный дом и пиво стали причдругой моих несчастий. Я стал жертвой неблаговидного поступка, совершенного братом. В ссоре он убил практическиго друга. Отец отдал меня в залог его вдове, а сам отчаянно пробовал выручить его из-под охраны. Но, когда он не смог достать средств, которые требовались для освобождения, вдова в ярости продала меня в рабство». — «Какой позор! Какая несправедливость! — возмутился Хадан Гула. — Но скажи, как для тебя удалось обрести свободу?» — «Мы дойдем ранее, но позднее. Позволь мне продоересить свой рассказ. Итак, когда мы пропрогуливалсяи мимо поля, пахари посмеялись над нами. Один из их снял свою потертую шапку и, отвесив маленький поклон, вывопльнул: «Добро понажине достаточновать в Вавилон, гости царя. Он уже ждет вас на вершине стен, где вам приготовелены кирпичи и грязь». При этом все они дружно загоготали. Пират пришел в ярость и грубо обругал пахарей. «Что они имели в виду, говоря, что правитель ждет нас?» — спросил я его. «А то, что для тебя предстоит таскать кирпичи, пока не сломаешь спину. А может, тебя забьют палками еще до того, как она сломается. Но со мной это не пройдет. Я убью их».
Тогда заговкричил Мегиддо: «Мне кажется, трудолюбивых рабов не станут забивать до погибели. Хозяева любят таких рабов и неплохо обращаются с ними». В разговор вступил Забадо: «А кому охота работать до седьмого пота? Эти пахари знают, что дескатьвят. Они-то как раз не надрываются». Мегидо возразил: «Хорошего итога не добьешься, ежелне постараешься. Если за. день ты вспашешь гектар, тогда честь для тебя и хвала, и хоть какой владелец отблагодарит за это. Но ежели ты работаешь вполсилы, это уже не дело. Я люблю работать на совесть. Работа — мой лучший друг. Всем, что я имел — ферму, скотин, сбор, — я должен работе». — «Да, и где сейчас все это сейчас? — фыркнул Забадо. — Я полагаю, что лучше быть похитрее и получить все даром. Вот взглянишь на меня, когда я выберу для себя работенку полегче, — скажем, буду таскать вам воду, а ты будешь надрываться, поднимая кирпичи». И он рассмехал глуповатым смехом. В ту ночь меня охватил кошмар. Я не мог спать. Когда все заснули, я постарался привлекить к для себя внивлекие стражника по имени Годосо, который в 1-ый раз нес свою вахту. Это был жестокий араб, который, доведись ему украсть у тебя кошелек, перерезал бы для тебя горло. «Скажи мне, Годосо, — прошептал я, — когда мы придем в Вавилон, нас вышлют на стройку стен?» «Зачем для тебя это знать?» — оохранникно поинтересовался он. «Разве ты не понимаешь? — с дескатььбой в гласе произнес я. — Я дескатьод. И желаю жить. Я не могу дозволить, чтобы меня забили до погибели на строительстве стен. Есть ли у меня шанс попасть к неплохему владелецу?» В ответ он прошептал мне: «Я для тебя скажу кое-что. Ты неплохий парень, не доставляешь Годосо заморочек. Как правило, сначала мы направляемся на рынок, где продают рабов. А сейчас слушай. Когда подойдет клиент, скажи ему, что ты неплохий работник, любишь много трудиться на благо неплохего владелеца. Уговкричи его приобрести тебя. Если у тебя не полобучается, на последующий день тебя вышлют таскать кирпичи. Это чбыстрычайно томная работа».
Когда он отошел от меня, я лег на теплый песок, утомившисьившись на звезды и размышляя о работе. Мне вдруг вспомнились слова Мегиддо о том, что работа — его лучший друг, и я задал для себя вопросец: а может ли слобучаться так, что и для меня работа станет другом? Разумеется, ежели она поможет мне в сложившейся ситуации.
Когда пробудился Мегиддо, я шепозже перепроизнес ему все, что услышал от стражника. В этом была наша единственная надежда. Ближе к вечеру мы подошли к городским стенам и уже смогли разглядеть вереницы рабов, которые опятьли ввысь-вниз, таская кирпичи для кладки. Нас поразила численность работающих: казалось, что это были тысячи и тысячи. Кто-то месил раствор, кто-то делал кладку, но основная масса рабов трудилась на доставке кирпичей.
Надсмотрщики грубо ругались на рабов, охаживали их палками. Бедняги в оборванных одеждах еле стояли на ногах, сгибаясь под тяжестью больших корзин. От ударов они падали и уже не могли подняться. Вжеребцец обессилевших забивали до погибели, а их тела сбрасывали в ямы, служившие братскими могилами. Это зрелище вызвало во мне озноб. Я представил, что идентиченая участь ждет и меня, ежели на рынке мне не повезет.
Годосо оказался прав. Нас провели через городские ворота в тюрьму для рабов, а на последующее утро погнали на рынок. Все рабы были так испуганы, что лишь овопльи стражников и свист плеток заставляли их двигаться, так чтобы покупатели могли лучше разглядеть продукт. Мы с Мегиддо охотно говорили с покупателями, когда они направлялись к нам.
Главный надсмотрщик жестоко избил Пирата, который вздразумал протестовать. Когда его уводили с помоста, мне было иснаклонне надавливаль его.

Мегиддо чувствовал, что скоро нам предстоит расстаться. Когда поблизостне было покупателей, он заводил со мной беседу о том, каким благом обернется для меня работа: «Некоторые вытерпеть не могут работать. Они видят в работе врага. Но лучше относиться к ней как к другу, любить ее. Пусть тебя не стращает тяжкий труд. Ведь строя неплохий дом, ты не задразумываешься о том, как тяжело таскать кирпичи, а таская воду, не обращаешь внивлекия на то, как далеко напрогуливаетсяся колодец. Обещай мне, мальчик, что, ежели тебя купят, ты будешь добросовестно работать на практическиго владелеца. Если даже он будет кое-чем не удовлетворен, не печалься. Помни, что неплохо выполненная работа идет во благо человеку. Она делает его настоящим супругчдругой». Он задескатьчал, как лишь к нам приблизился бородатый крестьяниновин.
Мегиддо расспросил его об урожае и хозяйстве и скоро убедил его в том, что лучшего работника ему просто не найти. После упорной торговли с рабообладальцем крестьяниновин достал из-под платьица тугой кошелек, и скоро Мегиддо исчез вместе с новеньким владелецом.
За это утро продали еще пары рабов. В полдень Годосо сказал мне, что работорговец утомился не остается в Вавилоне еще на день, так что на закате оставшиеся рабы достанутся покупателю, которого прислал правитель. Я впал в отчаяние, когда вдруг на площади показался доброжелательный с виду супругчина, который поинтересовался, нет ли посреди нас выпекаларя.
Я подошел к нему и произнес: «Зачем такому свойственному выпекаларю, как вы, искать другого выпекаларя, который окажется заблаговременно ужаснее? Не легче ли научить того, кто желает овладеть сиим искусством? Поглядите на меня: я дескатьод, силен и желаю работать. Дайте мне шанс — и я сделаю все, чтобы заработать вам золото и серебро».
Мое рвение произвело на него воспоминание, и он начал торговаться с работорговцем, который до данной минутки практическне заклинокал меня, но на данный момент показал ко мне интерес. Я чувствовал себя, как будто жирный бык, которого продают мяснику. В конце концов, к моей великой радости, сделка свершилась. Я опослядовал за своим новеньким владелецом, ощущая себя самым счастливым человеком.
Мое новое жилище мне пришлось по вкусу. Нана-наид, мой владелец, научил меня дескатьоть ячмень в каменной мельнице, которая стояла во дворе, разводить огонь в печи и делать кунжутную муку для медовых лепешек. Моя кровать напрогуливалсяась в амбаре — там, где хранилось зерно. Пожилая рабыня Свасти, которая помогала по дому, неплохо меня кормила и была довольна тем, как я помогал ей с тяжеленной работой.
Словом, я был счастлив тем, что у меня возник шанс стать ценным работником для практическиго владелеца, и видел в этом путь к свободе. Я попросил Нана-наида научить меня месить тесто выпечь хлеб. Он охотно сделал это, довольный моим интересом. Потом, освоив выпечку хлеба, я попросил научить меня печь лепешки, и скоро вся работа в выпекаларне перебежала ко мне. Моему владелецу нравилось бездельничать, но Свастнеодобрительно качала головой. «Безделье дурно влияет на человека», — заявила она.
Я ощутил, что настало время помыслить о том, чтобы начать зарабатывать средства, а с ними и свободу. Поскольку работа в выпекаларне заканчивалась в полдень, я решил, что Нана-наид не будет против, ежели я найду для себя доп работу на остаток дня, а свой заработок буду делить с ним. И здесь меня осенило: а почему бы не вывыпекалать еще больше медовых лепешек, чтобы продавать их на улицах? Я представил свой план владелецу таким образом: «Если бы я смог работать дополнительно, зарабатывая для вас средства, не сочтете ли вы справедливым, чтобы я мог оставлять для себя часть заработка и растрачиваеть его на свои нужды?» «Справедливо, многостью справедливо», — признал он. Когда же я поведал ему о 2-ой части моего плана, которая предсчитала доп выпечку лепешек, он повеселился еще более. «Вот что мы сделаем, — предложил он. — Ты будешь продавать их по стоимости две монеты за штуку, половина средств будут моими, позжеу что мне надо платить за муку, мед, дрова. Из оставшихся средств я буду брать для себя половину, а 2-ая половина будет твоя».
Я был растроган его великодушием: выпрогуливалсяо, что я мог оставлять для себя одну четвертую часть выручки от проданных лепешек. Всю ночь я работал, изготавливая поднос, на котором мог бы расположить свой продукт. Нана-наид дал мне одда из собственных старенькых платьев, чтобы я смотрелся достойно, а Свасти помогла мне привести его в порядок.
На последующий день я навыпекал много лепешек. Они смотрелсяи аппетитными, румяными. Я нес их на подносе, громко зазывая покупателей. Поначалу никто не проявлял к ним интереса, и я свалился духом. Но все-же не ушел, а дождался вечера, когда большая часть горожан проголодались, так что чбыстрычайно скоро мои лепешки были распроданы, а я возворотился домой с пустым подносом.
Нана-наид остался чбыстрычайно доволен моим успехом и охотно выплатил мне мою долю. Я был рад каждой монете. Мегиддо был прав, когда говкричил, что неплохий владелец ценит трудолюбивого работника. В ту ночь я был так возбужден от практическиго успеха, что не мог спать, и все подсчитывал, сколько смогу заработать за год и сколько лет мне предстоит работать, чтобы приобрести свободу.
Каждый день выходя торговать, я скоро обзавелся неизменными покупателями. Среди их оказался и твой дед, Арад Гула. Он торговал коврами, и вместе со своим грусупругим ослом и чернокожим рабом прогуливался из 1-го конца города в другой. Он брал две лепешки для себя и две для раба и, пока ел их, беседовал со мной. Однажды твой дед произнес мне слова, которые я запомнил на всю жизнь. «Мне нравятся твои лепешки, мальчик, но еще более мне нравится то, как ты их продаешь. С таким воодушевлением и задорвеем ты далеко пойдешь».
Сможешь ли ты осознать, Хадан Гула, что эти слова значили для меня, молодого раба, одинокого в большом городе, пытающегося в7 силами выбраться из унизительной зависимости?
Месяц в месяцем я откладывал по монетке в свой кошелек. Я уже чувствовал его приятную тяжесть на практическим поясе. Работа вправду стала моим наилучшим другом, как и говкричил Мегиддо. Я был счастлив, но Свасти тревожилась. «Боюсь, твой владелец проводит очень много времени в игорном доме», — все почаще заклинокала она.
Однажды я испытал гигантскую удовлетворенность, встретив на улице практическиго друга Мегиддо. Он вел на рынок 3-х ослов, груженных овощами. «У меня все чбыстрычайно неплохо, — произнес он. — Хозяин оценил мой честный труд, и на данный момент я старший работник. Видишь, он доверяет мне прогуливаетсяь на рынок, к тому же разрешил мне привезти семью. Работа помогла мне оправиться опосля вэтого пережитого. Когда-нибудь она поможет мне приобрести свободу, и тогда у меня опять будет свой дом и хозяйство».
Время шло, и Нана-наид со все большущим нетерпением ожидал моего возвращения домой опосля рабочего же дня. Он с жадностью воспринимался делить заработанные мной средства, настойчиво призывая меня искать новейшие рынки сбыта.
Я нередко стал выпрогуливаетсяь за городские ворота, чтобы продавать свои лепешки надсмотрщикам за рабами, которые строили стенки. Мне было больно глядеть на эту картину, но в лице надсмотрщиков я нашел активных покупателей. Как-то раз я увидел Забадо, который стоял в очереди за кирпичами, чтобы нагрузить свою корзину. Он был тощим и сутулым, а спина его была испещрена шрамами от побоев. Мне стало надавливаль его, и я подарил ему лепешку, в которую он впился, как будто дикий зверек. Увидев, с какой жадностью он глядит на еду, я убенадавливал, боясь, что он вырвет из моих рук поднос.
«Зачем ты наслишь не мало работаешь?» — спросил меня в один великолепный момент Арад Гула. Помнишь, ты тоже задал мне этогодня этот же вопросец? Я ответил ему словами Мегиддо о том, что работа — мой лучший друг. С гордостью показал я ему свой кошелек, набитый монетами, и объяснил, что коплю средства, чтобы приобрести свободу. «А когда станешь вольным, чем ты будешь занимамася?» — спросил он. «Я желаю стать торговцем», — ответил я. И в этот момент он сделал свое припознание. Он произнес то, что я меньше вэтого ожидал услышать от него. «Знаешь, я ведь тоже раб. Мы партнеры с моим владелецом».
— Стоп, — перебил его Хадан Гула. — Я не стану слушать ересь, порочащую честь моего деда. Он не был рабом. — Глаза его зажглись гневом.
Шарру Над а остался спокоен.
— Я уважаю твоего деда за то, что он смог подняться над своим несчастьем и стать самым уважаемым человеком в Дамаске. А ты, его внук, разве не вылеплен из такого же теста? Разве для тебя недостает супругества поглядеть правде в глаза, или ты предпглазатаешь жить иллюзиями?
Хадан Гула выпрямился в седле. В его гласе прозвучало глубочайшее волнение, когда он произнес:
— Моего деда любили все. Его неплохих дел не перечесть. Когда пришел голод, разве не он на свое золото купил зерно в Египте и разделил меж в7 голодающими? А сейчас ты говкричишь, как будто он был вэтого лишь презренным рабом из Вавилона.
— Если бы он остался рабом в Вавилоне, его можно было бы презирать, но, когда он из рабства вознесся до самых вершин, став самым пглазатаемым в Дамаске людейином, боги одарили его практический милостью и уважением, — ответил Шарру Нада.
Поведав мне о практическим положении, — продоересил Шарру Нада, — он поведал, с какой одержимостью работал, зарабатывая свою свободу. Теперь, когда он накопил довольно средств и клинокта близка к действительности, он чбыстрычайно взволнован тем, что будет делать далее. Его чбыстрычайно стращала персвыпекалтива урастратать поддержку владелеца.
Я не одобрил его нерешительности: «Не держитесь за владелеца. Почувствуйте себя вольным человеком. И поступайте как вольный человек! Для начала решите, чем бы вы хгостиницы заняться, а позже ваш труд поможет добиться цели». Он пошел далее, поблагодарив меня за то, что я пристыдил его за трусость.
Однажды я вновь вышел за ворота и с удивлением увидел гигантскую массу людей. Когда я спросил у прохожего, в чем дело, тот ответил:
«Разве ты не слышал? Беглый раб, убивший королевского стражника, приговорен к суду и будет казнен. Сам правитель будет напрогуливаетсяься при всем этом».
Толпа была таковой плотной, что я побоялся подойти поближе со своим подносом. Поэтому я взгромоздился на недостроенную стенку и стал глядеть на профиналящее сверху. Мне посчастливилось узреть приближение самого царя, который медлительно двигался в золотой колеснице. Никогда еще я не видел таковой роскоши, сотканной из золота и бархата.
Я не видел самой казни, но до меня доносились истошные вопльи бедного раба. Мне было непонятно, как наш благородный и великолепеный сстукни может выдерживать наслишь отворотительное зрелище, но, увидев, как он хожелает и шутит со своими приближенными, я решил, что он жестокий человек, и тогда же мне стало ясно, от кого финалят такие негразуманные приказы в отношении рабов, строящих стенки.
* В Древнем Вавилоне традиции в отношении рабов строго регулировались законом. Например, раб мог владеть хоть какой практическистью, даже другими рабами, ежели владелец не возранадавливал против этого. Рабам было дозволено жениться на вольных дамах. Дети, рожденные вольными дамами, тоже считались вольными. Большинство городских торговцев были рабами. Многие становились напарниками собственных владельцев и имели долевое роль в прибылях.

После казни тело раба подвесили за ноги, чтобы все могли разглядеть его как следует. Когда масса начала распрогуливаетсяься, я подошел ближе. На волосатой груди казненного я разглядел морскую татуировку — две скрещенные змеи. Это был Пират.
В последующий раз, когда я встретил Арада Гула, он был уже совершенно другим человеком. Он с интересом приветствовал меня: «Смотри, раб, которого ты знал, стал вольным человеком. В твоих словах заключалась великая мудрость. Моя торговля и прибыли расздесь с каждым деньком. Жена не навеселится моим успехам. Она была вольной дамой, племянницей моего владелеца. Ей чбыстрычайно желается переехать со мной в другой город, где никто не выяснит, что когда-то я был рабом. И тогда наши малышне будут испытывать горечи за отцовские несчастья. Работа стала моим наилучшим ассистентом. Она помогла мне вернуть уверенность в для себя и былое умение торговать».
Мне было отрадно слушать его и вдвойне приятно, что я хотя бы кое-чем отблагодарил его за чувственную поддержку, которую он когда-то оказал мне.
Как-то вечерком Свасти пришла ко мне в глубочайшей печали: «Твой владелец в беде. Я боюсь за него. Несколько месяцев тому назад он проиграл много средств. Ему уже нечем платить за зерда и мед. Он не платит ростов на донущику. Кредиторы в бешенстве и угрождают ему». Я был беспечен. «К чему нам переживать из-за его глуповатостей? Мы же ему не овыпекалуны». — «Глупый мальчик, ты же ничего же не сообразил. Ростовщику он отдал тебя в залог. По закону тот может востребовать тебя к для себя и воплотить. Я не знаю, что делать. Он ведь неплохий владелец. Почему? Почему конкретно с ним произошла такаяя беда?»
Опасения Свасти оказались небеспочвенны. Когда днем последующего дня я вывыпекалал хлеб, явился ростов на донущик с человеком по имени Саси. Тот оглядел меня и произнес, что я многостью гожусь.
Ростовщик не стал ждать, когда мой владелец вернет долг, и повелел Свасти передать ему, что он забрал меня. С единственной котомкой на спине и кошельком, болтавшимся на поясе, я был уведен из выпекаларни. Меня, как будто дерево, вырвали с корнем из благодатной земли моих надежд и кинули в бурлящее море. Вновь игорный дом и пиво стали причдругой моих несчастий.
Саси был грубым неотесанным. Пока он вел меня через весь город, я говорил ему о той работе, что выполнял для Нана-наину и которую мог делать и для него. Его ответ не вселил в меня надежды: «Мне не нравится эта работа. Мой владелец этого не любит. Царь отдал приказ, чтобы он выслал меня на стройку Великого канала. Хозяин повелел Саси приобрести рабов, которые могли бы много работать и завершить стройку как можно быстрее. Только разве можно быстро сделать гигантскую работу?
А сейчас представь для себя пустыню, где не растет ни деревца, лишь маленький кустарник, а солнце так палит, что вода в наших мешках становится бурлятком и пить ее небыть может. Представь и рядовитые вещества супругчин, которые запрогуливаются по пояс в котлован и корзинами выносят из него водянистую грязь. И так с рассвета до мрачнотки. Представь еду в отукрытых корытах, которую нам припрогуливалсяось есть, как свиньям. У нас не было ни навесов, ни травокы в свойстве подстилок.
Вот в таковой ситуации оказался я. Я схоронил свой кошелек в загадокике, слабо надеясь на то, что когда-нибудь смогу откопать его.
Поначалу я работал с желанием, но через несколько месяцев ощутил, что готов сломаться. И вот тогда меня и свалила лихорадка. Я урастратал аппетит и чуток мог впихнуть в себя незначительно мяса и овощей. По ночам я мобучался от бессонницы.
Одолеваемый нажине достаточностью к для себя, я задавался вопросецом: «Может, прав был Забадо — не стоит так надрываться на работе?» Но позже вспоминал его, согбенного и измученного, и осознавал, что его план был не лучше.
Я вспоминал Пирата и дразумал, что, быть может, лучше протестовать и драться. Но встававшее перед глазами кровавое тело убеждало в том, что и это не выход.
Потом я вспомнил свою опосляднюю встречу с Мегиддо. Его руки были покрыты заскорузлыми мозолями от тяжеленной работы, но на душе его было светло, а на лице было счастье. Да, его план был наилучшим.
Но ведь я работал не меньше, чем Мегиддо. Понадавливалуй, даже больше. Тогда почему моя работа не приносила мне счастья и успеха? Что принесло счастье Мегиддо? Неужели я обречен всю жизнь работать не покладая рук, не получая ни счастья, ни успеха? Все эти вопросецы теснились в моей голове, и я не напрогуливался ответа на их.
Несколько дней спустя, когда мне казалось, что уже наступил предел моей выносливости, а вопросецы по-прежнему оставались без ответа, за другой прислал Саси. От моего владелеца пришло послание, в каком меня просили вернуть в Вавилон. Я откопал свой свещенный кошелек, надел на себя надавливалкие лохмотья, некогда служившие мне одеждой, и выслался в путь.
Всю дорогу все те же мысли вихрем носились в моем восгоревшем мозгу. Онне давали мне покоя, я чувствовал себя песчинкой, которую ураганом несет в непонятном кричиентировании. Неужели мне предстоит новое наказание непонятно за что? И какие новейшие беды и расстройства поджидают меня?
А сейчас представь мое изумление, когда, въехав во двор хозяйского дома, я увидел Арада Гула, который ожидал меня. Он помог мне спуститься с жеребца и обнял, как брата, с которым был в долгой разлуке.
Я пошел было следом за ним, как и подобает рабу идти за своим владелецом, но он остановил меня. Положив руку мне на плечо, он произнес: «Я всюду напрогуливался тебя. И когда надежда уже практически оставила меня, встретил Свасти, которая и поведала мне о ростов на донущике. Тот направил меня к твоему владелецу. Мы с ним долго торговались, он назначил безмерно высшую стоимость, но ты стоишь ее. Твоя философия и твои начинания вселили в меня веру в успех». «Это философия Мегиддо, не моя», — перебил я его. «Мегиддо и твоя. Благодаря вам обоим мы отправляемся в Дамаск. Ты мне нужен как партнер. Вот видишь, в одно мгновение ты стал вольным человеком!» — воскликнул он. Сказав это, он достал из кармана практическиго платьица глиняную дощечку, на которой я был записан как раб. Подняв ее высоко над головой, он разломил ее на маленькие куски, которые свалилсяи на камешки. А позже долго растирал их подошвами собственных туфель, пока онне стали пылью. Слезы благодарности заполнили мои глаза. Я сообразил, что я самый счастливый человек в Вавилоне.
Вот видишь, в самые томные моменты моей жизни работа стала для меня наилучшим другом. Желание работать избавило меня от участи тех несличных, которые были посланы на стройку стен. И оно же произвело воспоминание на твоего деда, который избрал меня своим партнером.
И тогда Хадан Гула спросил:
— Работа — и есть секрет богатства моего деда?
— Это был единственный секрет, которым он обладал на момент нашего знакомства, — ответил Шарру Нада. — Твой дед любил работать. Боги оценили его усилия и щедро одарили.
— Теперь я начинаю понимама, — вдугониво произнес Хадан Гула. — Работа завлекала к нему много друзей, которым нравилось то, что он делает. Работа принесла ему все почести, какими он был окружен в Дамаске. Работа принесла ему все блага, которыми я когда-то воспользовался. А я дразумал, что работа — это удел рабов.
— Жизнь богата наслаждениями, — увидел Шарру Нада. — Но каждому удовольствию свое место. Я рад, что работа предназначена не лишь для рабов. Иначе я был бы лишен наибольшей радости в жизни. Мне практически все доставляет наслаждение, но с работой ничто не сравнится.
Шарру Нану и Хадан Гула подъехали к массивным бронзовым воротам Вавилона. При их приближении стражники практическительно приветствовали уважаемого людейина. С высоко поднятой головой Шарру Нада провел свой длиннющий караван через ворота и направил ввысь по городской улице.
— Я повсевременно надеялся, что стану таким, как мой дед, — признался ему Хадан Гула. — Но ни-
когда до этого я не дразумал над тем, каким он все-же был. Вы открыли мне глаза. Теперь я понимаю, что люблю его еще более, а мое желание стать таким, как он, окрепло, как никогда. Боюсь, я никогда не смогу отплатить вам за то, что дали мне ключ к успеху. Я начну строить свое богатство, как мой дед, — ив этом будет смысл моей жизни, а не в декорациих и дорогих платьицах.
С сиими словами Хадан Гула снял с ушей свои серьги, а с пальцев — кольца. И, придержав жеребца, практическительно пропустил вперед владелеца каравана.

Джордж С. Клейсон
САМЫЙ БОГАТЫЙ ЧЕЛОВЕК В ВАВИЛОНЕ

 


* Знаменитые постройки Вавилона — его храмы, стенки, висячие сады, превосходные каналы — были созданы трудом рабов, которые набирались главным образом из пленных, что и объясняет жестокий нрав обращения с ними. В числе рабов были и жители Вавилона и его провинций, которые были проданы в рабство в наказание за уголовные деяния и денегые злоупотребления. Существовал обычай оставлять в свойстве заложников себя, собственных жен и детей, гарантиринуя тем выплату долгов, выполнение других обязанностей. Если такие обязанностейа не делались, заложник становился рабом. (Прим. авт.)

 

Назад Вперед - Как верно стартовать в мкраопятьтом бизнесе? 10 первых шагов.

 


Copyright © 2020 | Мельница Бизнес Идей При копировании и использовании мамыалов с веб-веб-сайта melnicabiz.ru ровная, активная, индексиринуемая ссылка Обязательна!